Лексикология русского языка - Кузнецова Э. В. 1989

Социолингвистическая систематизация лексики современного русского языка
СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА В ДИНАМИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

§ 1. Общая характеристика динамики словарного состава. § 2. Основные тенденции развития словарного состава § 3. Архаическая лексика и ее типы. § 4. Общая типология неологизмов § 5. Потенциальные слова и окказионализмы. § 6. Словари неологизмов.

§ 1. В предыдущей главе мы уже встретились с многочисленными фактами исторической изменчивости словарного состава русского языка, имевшими место в сфере заимствованной лексики. В них отражено лишь одно из многих проявлений общего развития лексической системы как части целостной языковой системы.

Язык — это динамическая система, для которой способность к развитию является естественным способом ее социального существования. Развитие языка протекает под знаком его постоянного совершенствования и обогащения функциональных возможностей. И в сфере лексики это развитие протекает особенно интенсивно и наглядно, реализуется в постоянном двуедином процессе архаизации — обновления словарного состава языка. С учетом этого процесса лексику можно систематизировать следующим образом.

В словарном составе языка всегда существует основная устойчивая часть, охватывающая большинство активно используемых слов, а ей противопоставляются части, представленные либо словами, выходящими из употребления, — архаизмами, либо словами нарождающимися, входящими в употребление, — неологизмами. Именно эти части и будут предметом нашего рассмотрения в данной главе.

Такие характеристики слов, как архаизм и неологизм, являются исторически относительными. Оценить степень актуальности слова, отнести его к архаизмам или неологизмам можно только применительно к определенному периоду социального существования языка. Так, применительно к XVI в. неологизмами, судя по памятникам, можно считать такие слова, как гвоздарь, гиря, глинистый, а архаизмами — галанка (пушка), шлевщик (буян), говоря (речь); применительно к первой половине XIX в. в качестве неологизмов можно назвать слова бесспорность, бездумность, задирчивость, замораживание, латинщина, огорчитель, молотобоец, вдумчивый, обворожительный и многие другие, а в качестве архаизмов — слова палаты, горница, выя, пагубник, убаить (убедить) и др. С точки зрения современного этапа развития русской лексики слова продразверстка, ликбез, лишенец, промфинплан, имевшие в 20 — 30-х годах статус неологизмов, могут быть оценены только как устаревшие слова.

Развитие языка и словарного состава, в частности, определяется внешними и внутренними факторами, хотя их разграничение относительно. Главным фактором всегда остается «кровная» связь языка с обществом, ибо все в языке — система единиц, формы существования, закономерности развития — в конечном счете определяется его функциями, а функции эти имеют сугубо общественный характер. Тем не менее социальная природа языка по-разному проявляется в разных аспектах его существования и развития. Это и дает основание для разграничения внешних факторов прямого и непосредственного воздействия общества на словарный состав языка и факторов внутренних, связанных с самим устройством лексической системы. Соотношение указанных факторов можно интерпретировать как отношение необходимости и возможности. Внешние факторы определяют необходимость изменений, а внутренние представляют те возможности, которыми располагает язык для их осуществления. Так, развитие космонавтики послужило внешним фактором, определившим необходимость создания соответствующей лексики, а в способах ее создания проявились внутренние ресурсы современного русского языка, в соответствии с которыми космическая лексика создавалась либо за счет образования новых слов (космонавт, невесомость, прилуниться), либо за счет устойчивых составных наименований (космический корабль, искусственный спутник), либо за счет развития вторичных значений (мягкая посадка, глухой виток).

Каковы же внешние факторы, определяющие необходимость развития словарного состава? В самом общем виде на этот вопрос можно ответить так: это состояние общества, содержание общественного сознания, уровень общественных потребностей. Содержание общественного сознания определяется, в свою очередь, самой изменившейся действительностью, прежде всего социальной (состав носителей языка, уровень культуры, социальная структура общества).

Социальные потребности, обращенные к языку, очень разнообразны, порой противоречивы и всегда динамичны. Их можно свести к некоторым общим требованиям, которые представляет любое общество к своему важнейшему орудию связи и развития — языку. Это такие требования, как актуальность и устойчивость, разнообразие и унифицированность, выразительность и стандартность, экономичность и богатство. Реагируя на эти требования, содержание которых мы постараемся ниже конкретизировать применительно к лексике современного русского языка, язык с необходимостью изменяется и совершенствуется. Хотелось бы подчеркнуть, что реагирует язык именно на общие потребности и не подчиняется произвольным рекомендациям отдельных лиц. Так, не удалось в свое время Павлу I «улучшить» словарный состав русского языка с помощью указа, предписывающего заменить слово отечество словом государство, обозрение — осмотрением, граждане — жителями, обывателями, а слово общество вообще «совсем не писать». Здесь же уместно вспомнить неудачи всех пуристов, направленные на устранение иноязычной лексики, даже таких, которые были подкреплены поистине выдающимися трудами, подобными «Словарю живого великорусского языка» В. И. Даля.

Каковы же внутренние факторы, определяющие развитие словарного состава языка? Какими возможностями располагает язык для своего постоянного совершенствования, для обогащения, в частности, своих лексических ресурсов? Отвечая на эти вопросы, укажем на два момента.

Во-первых, неиссякаемым источником обогащения языка является его органическая связь с мышлением. Язык и мышление существуют в единстве, и развитие мышления в процессе бесконечного познания действительности влечет за собой и обусловливает бесконечное же обогащение языка, словарного состава в первую очередь. Именно эта связь коренным образом отличает естественный язык от искусственных знаковых систем, лишенных способности к саморазвитию.

Во-вторых, в самом устройстве языка заложены большие потенциальные возможности обновления языковых средств. В частности, количество реальных слов всегда во много раз меньше тех возможностей, которые заложены в инвентаре морфем, использующихся для образования слов. Система словообразования всегда находится в состоянии «боевой готовности» к порождению новых слов, коль скоро обнаружится потребность в таких словах. Кроме того, обогащение словарного состава постоянно происходит за счет семантического варьирования слов, которое является их органическим и постоянным свойством (см. гл. VIII).

Таким образом, внешние, социальные факторы требуют от словарного состава языка постоянного обогащения, а внутренние, системные факторы определяют конкретные формы этого обогащения.

§ 2. Развитие словарного состава языка, подчиняясь общему закону диалектики, осуществляется путем разрешения противоречий. Противоречия эти носят довольно разнообразный характер и охватывают как отношения между языком и обществом, так и отношения внутриязыковые. Попытаемся рассмотреть их более подробно.

1. Противоречия во взаимоотношениях языка и общества. С одной стороны, в соответствии с требованием актуальности, которое общество предъявляет к своему языку, словарный состав должен всегда соответствовать тому, что имеет социальную значимость: пополняться новыми словами и освобождаться от всех лексических средств, которые связаны с явлениями, потерявшими свою социальную значимость. На современном этапе, в условиях НТР, тенденция на актуализацию словаря находит свое яркое воплощение в своеобразном терминологическом «буме». Но требованию актуализации противостоит категория языковой нормы, в которой заключено общественное требование устойчивости языка. Общество заинтересовано в том, чтобы язык обладал определенной мерой постоянства, даже консервативности, способной обеспечивать связь между сменяющимися поколениями. В соответствии с этим, как бы ни пополнялась терминология новыми словами, в основе отдельных терминосистем всегда сохраняется неизменный фонд основных, базовых единиц.

Общество заинтересовано в том, чтобы основа словарного состава была представлена достаточно кодифицированным набором нейтральной лексики, который бы олицетворял лексический инвариант современного русского языка, существующего реально в виде своих территориальных, социальных или стилистических вариантов. Наряду с этим и вопреки ему в словарном составе идет постоянное расширение средств, специфических для отдельных вариантов, в особенности в сферах разговорной и профессиональной речи. В этом случае тенденция к разнообразию лексических средств, противоположная тенденции к унификации, оказывается преобладающей.

У людей всегда есть потребность в свежих, более выразительных обозначениях; особенно сильно тенденция к обновлению, выразительной индивидуализации средств дает себя знать в речи деятелей культуры, в которой мы находим массу индивидуальноавторских неологизмов: вспомним тургеневские гнусный «аракчеевенок», «подагристое» письмо, «досихпорное» молчание, «сорвиголовно», «хвостоподжатие»; чеховские — «аплодисментошикание», «грошеватость», «съерундить», «замерсикать»; авторские неологизмы Маяковского — «молоткастый», «серпастый», «звероробьи морды», «громадьё», «вызмеишь» и т. д. Тенденции к выразительности противостоит тенденция к стандартизации, в которой общество заинтересовано в не меньшей степени. Под влиянием данной тенденции возникают и существуют на газетных полосах многие клишированные обороты [в обстановке, в вопросах, проблема (чего - л.)].

В языке существует также тенденция к экономичности, связанная с общечеловеческим стремлением к экономии усилий. Следствием этой тенденции являются сложносокращенные слова (НТР, ОРЗ, ДНК, ЛЭП и т. д.), так называемые «стяжения» [зачетка, проблемка (проблемная группа), госприемка и т. п.]. В противоположность этому действует и другая тенденция к избыточности средств, которая проявляется в том, что в словарном составе языка всегда есть определенный запас синонимических средств, обеспечивающий ему качества богатства и гибкости.

2. Противоречия в речевой деятельности в целом проявляются в отношениях системы языка и речи, которые получили название «антиномии кода и текста» [4, 25]. Между объемом кода, количеством языковых единиц (слов), и длиной текста существует обратно пропорциональная зависимость: чем меньше слов в языке, тем длиннее будут единицы текста. Эта закономерность хорошо прослеживается в известном уже явлении многозначности. При наличии у одного слова нескольких различных значений объем системы (словника) не увеличивается, но зато каждое из вторичных значений требует обязательного удлинения контекста. Например, значение 'большое водное пространство' осознается в слове море даже без контекста, а вторичное значение этого же слова — 'масса, большое количество" — требует обязательного контекста (море света, цветов, голов), в чем и проявляется удлинение текста.

В многозначности слов можно видеть результат действия тенденции к экономии усилий, проявляющейся в речевой деятельности людей. В определенных условиях они предпочитают иметь дело с «длинным текстом» (типовым контекстом, необходимым для манифестации некоторых значений слова), нежели хранить в памяти несколько разных лексических единиц, расширяющих объем кодовой системы. Ср. составные наименования детский дом, дом отдыха, Дом культуры при отсутствии или ограниченном использовании однословных наименований соответствующих явлений.

Что лучше? Длинный текст и ограничение числа слов или короткие единицы текста и увеличение запаса слов? Например, наличие специальных слов деверь, шурин, золовка или возможность выражения соответствующих понятий словосочетаниями (длинными единицами текста) брат мужа, брат жены, сестра мужа} В данном конкретном случае в современном русском языке побеждает тенденция к «длинному» тексту, что объясняется, по- видимому, изменением характера родственных связей, степени актуальности соответствующих понятий. При достаточно широкой употребительности может победить тенденция к увеличению объема лексических единиц: вместо составных наименований появляются стяженные или сложносокращенные новые слова, ср.: линия электропередачи — ЛЭП, бандероль с наложенным платежом — наложка).

3. Психолингвистические противоречия заключаются в том, что каждый носитель языка может функционировать в речевой деятельности в двух ролях — активного производителя речи (говорящий и пишущий) и пассивного воспринимателя (слушающий и читающий). Интересы говорящих (пишущих) и слушающих (читающих) неодинаковы и даже в чем-то противоположны. Первый идет от мысли к ее языковому оформлению и стремится решить свою задачу наиболее простым и легким способом, он допускает скороговорку, неполные предложения и т. п. Второй идет от языковой формы к мысли и заинтересован в том, чтобы мысль была выражена полно, в соответствии с привычными нормами словоупотребления. В этом плане их интересы противоположны: чем менее полно выразит свою мысль говорящий, тем труднее будет слушающему воспринять ее с достаточной точностью, и наоборот. Но говорящий не может упростить выражение своей мысли настолько, чтобы стать вовсе непонятным для слушающего. Главным всегда остаются интересы общения, а они едины для говорящих и слушающих.

Специфика интересов, говорящих и слушающих своеобразно преломляется в антиномии кода и текста. Говорящий может быть заинтересован в сокращении текста, слушающий (или читающий), напротив, заинтересован в том, чтобы в тексте не было новых, незнакомых ему слов, он предпочитает иметь дело с «длинным» текстом. Но ведь люди не делятся на только говорящих и только слушающих, каждый из них соединяет в себе обе роли, поэтому указанные тенденции в речевой деятельности уравновешиваются, взаимно ограничивая друг друга.

Но если брать общество в целом с точки зрения его «языкового существования», то можно заметить, что в определенных социальных условиях носители языка выступают чаще либо в роли воспринимающих речь, либо в роли производителей речи. Это не может быть безразличным для развития языка. Так, расширение сферы массовой коммуникации, в которой люди выполняют более или менее пассивную роль слушателей и читателей, влияет на развитие в современном русском языке аналитических средств как проявление тенденции к удлинению текста. Примером того служит рост составных наименований (круглый стол, Марш мира, сильные сорта) и глагольно-именных словосочетаний типа играть роль, вызывать интерес, набирать обороты.

4. Противоречия существуют и в самой лексической системе. Идеальным принципом организации любой знаковой системы является однозначность связи формальной и содержательной стороны. Поскольку соотношение формы и содержания в словах лишено изоморфизма, а их функционирование немыслимо без постоянного варьирования, лексическая система в целом находится в известном противоречии с этим идеальным принципом. Разрешение этих противоречий является одним из важнейших внутри-лингвистических факторов развития словарного состава языка.

Отсутствие однозначности в лексике ярче всего проявляется в синонимии и многозначности. Поскольку то и другое противоречит идеальному принципу однозначности, явления синонимии и многозначности ограничиваются путем их преобразования или устранения. Примерами «разрешения» синонимии может быть судьба русских и славянских дублетов, которые были рассмотрены в предыдущей главе. Многозначность также может быть ограничена в своем развитии определенными пределами. В частности, в лексике результатом «распада» разросшейся многозначности может быть особый вид омонимии типа лайка1 (собака) и лайка1 (сорт кожи).

Из обзора возможных противоречий, движущих развитие языка, видно, насколько они многообразны по своей природе. Но действуют они в рамках одного этапа, и для того, чтобы понять механизм отдельных изменений в словарном составе языка, необходимо учитывать всю сложность их взаимодействия.

§ 3. Архаизация слов, их уход из словарного состава представляет собой процесс постепенный и длительный. Оценивая степень архаизации того или иного слова, мы убеждаемся, что между словами, известными только по словарям, следовательно, полностью вышедшими из употребления, типа кравчий, блонды, рамена и словами, активно употребляющимися, лежит широкая полоса так называемого пассивного запаса, куда входят многие слова, подвергающиеся процессу архаизации, типа аршин, бойница, ямщик, подворье, комбед, тачанка и др.

Лексика, переживающая процесс архаизации, относится к периферийным отделам словарного состава языка. Главным фактором, определяющим такое ее положение, является малая употребительность, стремящаяся к нулю. Определение степени актуальности или неактуальности (устарелости) слова всегда относительно, для нее точкой отсчета будет состояние русского литературного языка второй половины XX в.

В характеристике слов, переживающих процесс архаизации, может быть использовано несколько аспектов, в рамках которых и выделяются признаки таких слов и их типы.

Первый из таких признаков — степень архаизации. Здесь можно разграничить слова, относящиеся в настоящее время к пассивному запасу, и слова, полностью устаревшие. К первому типу относятся слова, мало или совсем не употребляющиеся в живой речи, значения которых тем не менее широко известны всем, имеющим образование, например, зерцало, всуе, витязь, гимназист, подать, верста, трактир, поместье, буденовка, ликбез и т. п. Им противопоставлены полные архаизмы, которые и неупотребительны, и непонятны без обращения к словарю, например: весь (село), вития (оратор), ярыга (работник; озорник), пренумерант (подписчик), камка (сорт ткани), горница (верхняя комната), гридница (помещение для гридни).

Второй признак связан с характером причин, вызвавших архаизацию. Здесь принято разграничивать историзмы и собственно архаизмы. Историзмы — это слова, ушедшие или уходящие из языка вместе с теми явлениями, которые ими обозначаются. Причины архаизации имеют сугубо внелингвистический, социально-исторический характер. К историзмам можно отнести такие слова, как боярин, берды, бойница; подать, помещик, гимназия; продотряд, чоновец, нэпман.

Собственно, архаизмы — это слова, вышедшие из употребления под влиянием внутри-лингвистических факторов. Явление не исчезает, но сменяется его название. Такому процессу обязательно предшествует ситуация абсолютной синонимии, которая разрешается в пользу одного из синонимов, а другой архаизируется и постепенно уходит из употребления. К архаизмам можно отнести сей, оный (этот), витий, ритор (оратор), гость (купец), ланиты (щеки), всуе (напрасно), кунсткамера (музей), кудесник (волшебник), зело (очень), днесь (сегодня), вояж (путешествие) и т. д. Именно наличие современных актуальных синонимов и отличает архаизмы от историзмов, которые, выйдя из употребления, ничем не замещаются.

Третий признак — лексико-семантический статус устаревшей единицы. Здесь различаются лексические и семантические архаизмы.

Лексические архаизмы—это слова, полностью исчезнувшие из употребления со всеми своими значениями, например, трактир, однодворец, архалук, зело, урядник, фижмы и др. Семантические архаизмы — это отдельные значения слов, потерявшие свою актуальность, при сохранении самого слова в живом употреблении в других его значениях. Например, значение 'купец' у слова гость, значение 'догонять' у слова достигать, значение 'государственное учреждение' у слова присутствие, значение 'вступление, введение' у слова приступ, значение 'незнатный' у слова безродный, значение 'побег растения' у слова отрасль и т. п.

При анализе устаревших слов обычно используются только две последние характеристики (историзм — архаизм, лексический — семантический), так как первая характеристика (соотнесенность с пассивным запасом) имеет относительный характер и требует специальных изысканий. Специальных словарей архаизмов у нас пока нет, хотя вопрос о необходимости их создания уже поставлен. Две последние характеристики могут сочетаться друг с другом в разных комбинациях, например, достичь в значении 'догнать' — собственно архаизм, семантический; вотяк (старое название удмуртов) — собственно архаизм, лексический; ассигнация (бумажные деньги с 1769 по 1834 г.) — историзм, лексический; булава в значении 'вид старинного оружия' — историзм, семантический. При выявлении этих характеристик следует опираться на словари современного русского языка, в которых указания на архаичность слова даются либо в виде специальных помет устар., либо содержатся в самом толковании отдельных значений. Например,

Уряд — устар 1. Порядок, распорядок — В чужой монастырь со своим урядом не ходят. 2. Служебное положение, чин. — Он поехал к начальнику, уряд которого был мне неясен. (MAC, 4, 514).

Усвоить — 3. Устар. Помочь воспринять, сделать привычным, привить. — Главное дело наставника состоит в том, чтобы прежде усвоить ребенку ту или иную мысль... (MAC, 4, 515).

Цесаревич — официальное наименование наследника царского престола в дореволюционной России (MAC, 4, 644).

Чепец — легкий женский головной убор, обычно в виде капора, который носили в XVIII — XIX вв. (MAC, 4, 661).

Многие из устаревших слов, особенно архаизмы, вытесненные из употребления своими «соперниками», оказавшись на периферии словарного состава, используются как стилистически-маркированные средства, например, басурман —]. Устар. и народно- поэт. 'Человек иной веры'. 2. Устар., прост. — употребляется как бранное слово; ратник — устар., и высок.; вояж — устар., теперь — ирон.

§ 4. Постепенная архаизация определенной части словарного состава, как мы уже указывали, органически сочетается с его непрерывным (в наше время — бурным) пополнением новыми словами — неологизмами. Неологизмы обычно не задерживаются на периферии, а выходят в широкий оборот, ибо их появление в большинстве случаев продиктовано насущными общественными потребностями. Так, в словаре «Новые слова и значения» [6], отразившем около 3500 неологизмов 60-х годов, мы встречаем названия новых отраслей науки (науковедение, космос химия, футурология), новой техники (фоторужье, плоскорез, мопед, ЭВМ), новых явлений общественно-политической и культурной жизни (апартеид, неофашизм, народная дружина, поп-арт, электрогитара), новых явлений в спорте (универсиада, батут, спортивное ориентирование). Словарь «Новые слова и значения» (1984) [7], отражающий 70-е годы развития русской лексики, дает такие неологизмы, как луноход, универсам, разнопоиск, автоответчик, агрокомплекс, газомобиль, генная инженерия, знак качества и т. д. Всего в этом словаре помещено 5500 новых слов. Данные этих словарей особенно показательны для характеристики темпов пополнения словарного состава на современном этапе его развития.

В общем виде типы неологизмов можно охарактеризовать в двух аспектах, аналогичных тем, которые используются при характеристике архаизмов.

Во-первых, неологизмы различаются по факторам, определившим их появление. Первый фактор, внелингвистический, наиболее сильный — это появление в жизни новых явлений и новых понятий. Под влиянием этих факторов и возникли приведенные выше наименования новых явлений. Второй фактор — внутри-лингвистический, который приводит к обновлению уже имеющихся названий любых явлений под влиянием требований большей точности, экономности или выразительности. К ним можно отнести такие слова, как визуально (зрительно), глобальность (всеобщность), амидопирин (пирамидон), высоковольтка (высоковольтная линия электропередачи), втихаря (тайком), второклашка (второклассник) и т. п. Естественно, что как следствие появления таких неологизмов в лексике возникает новая синонимическая пара, элементы которой в большей или меньшей степени стилистически разграничены, ср.: втихаря — просторечное, глобальность — преимущественно книжное.

Во-вторых, среди неологизмов также различаются единицы двух статусов: лексические и семантические. К лексическим относятся все слова, новизна которых проявляется прежде всего в их форме, например, космохимия, квазар, биотоки, мохер, планетология, джинсы и т. и. Семантические неологизмы представлены новыми значениями, которые развиваются у слов, имеющихся в языке, например, значение 'любитель зимнего купания' у слова морж, значение 'устройство вычислительной машины, способное хранить информацию и выдавать ее по запросу' в слове память.

Если посмотреть с точки зрения указанных характеристик на материалы словарей неологизмов, то на первом месте по продуктивности стоят слова, связанные с развитием техники, являющиеся первичными наименованиями новых явлений (бароаппарат, батискаф, бетатрон, блокиратор, бройлер, буровая, БЭР, безверетенное прядение, бесслитковая прокатка и т. п.). Не уступают технической терминологии слова, связанные с развитием науки (байкаловед, биогеоценоз, бионика, биосинтез, биофизик и др.), что вполне объяснимо тем, что современная эпоха в жизни общества ознаменована научно-технической революцией. Наряду с терминами здесь есть слова, связанные с обозначением отдельных явлений общественной, хозяйственной и культурной жизни (боевитость, быткомбинат, бескомпромиссность, бригадирство, бумаготворчество, баллон, буклет и др.). Активно пополняется лексика, связанная со спортом (байдарочник, батут, биатлон, брассист, блиц и др.). Присутствуют в словарях также новые экзотизмы (бестселлер, битник, бэрчизм) и новообразования стилистически-маркированные (баранка, баскет, богемистый и т. п.).

Помимо двух указанных аспектов неологизмы имеют еще один параметр их возможной характеристики — способ их образования. Воспользуемся данными словаря «Новые слова и значения» (1973) [6], приведенными Н. 3. Котеловой1. Соотношение лексических и семантических неологизмов в нем соответственно 90,7 и 8% (1,2% составляют фразеологизмы — идиомы).

Среди лексических неологизмов на первом месте стоят, составляя 40,5% всех материалов, сложные слова (газорезка, крупноразмерный, видеозапись). К ним примыкают аббревиатуры (КВН, ДНК), составляющие 1,4%. За ними идут слова, образованные с помощью суффиксов (около 33%), например, бройлерник, курчатовий, видеотелефонный. Намного реже используется в образовании неологизмов чисто приставочный способ (4,2%), например, дозвуковой, антимир, и приставочно-суффиксальный (3,1%), например, безразмерный, внеземной. Способ заимствования представлен в 7,5% неологизмов (кемпинг, круиз, бройлер).

Среди сложных слов обращает на себя внимание наличие многочисленных рядов неологизмов, в образовании которых участвуют компоненты интернационального характера, свободно сочетающиеся с широким кругом основ, например: гидроагрегат, гидроаккумулирующая (электростанция), гидроакустик, гидроаппаратура, гидробиолог, гидробионика, гидробур, гидровариант, гидровскрыша, гидродобыча, гидроизоляция, гидрокомпрессор, гидрокосметика, гидрокостюм, гидролокатор, гидромассаж, гидромелиоратор, гидрометеоролог, гидрометеослужба, гидромонитор, гидронавт, гидроочистка, гидропередача, гидропескоструйный, гидропоника, гидропушка, гидровзрыв, гидрорежим, гидросистема, гидростат, гидротранспорт, гидротурбостроение, гидроусилитель, гидрофобность, гидрохимия, гидроцилиндр, гидрошахта, гидроэкструзия. В том же словаре (1973) помещено 30 неологизмов с элементом био-, 37 слов — с элементом микро-, 69 слов — с элементом радио-. В такой же роли могут быть использованы русские по происхождению компоненты сложных слов типа гос-, жен-, жил-, ком-, лит-, сов-, хоз- и др., названные Г. О. Винокуром морфоподобными единицами — темами. Примеры таких слов: госстандарт, госприемка, женсовет, жилкомплекс, литобъединение, комтруд, соцсоревнование и т. д. Продуктивным способом образования неологизмов являются также составные наименования типа подъемный кран, шагающий экскаватор, больничный лист, производственные мощности.

Все описанные способы представляют собой убедительные свидетельства действия тенденции к аналитизму, характерной для многих современных языков. В сложных словах, а в особенности в составных наименованиях наблюдается известное снижение уровня идиоматичности, ср.: ледобур — 'бур для сверления льда', микросистема — 'система с очень малыми размерами', безоткатное орудие — 'реактивное орудие, которое при выстреле не имеет отката ствола'. Но это снижение идиоматичности уравновешивается явлениями заимствования (мафия, лобби, битл, битник, хобби), а также аббревиатурными наименованиями типа лавсан (сокращенно— лаборатория высокомолекулярных соединений Академии наук), ЛЭП, АПК (аппарат искусственного кровообращения), АСУ, АПМ, БелАЗ, БЭР (биологический эквивалент рентгена) и т. п. Способ аббревиатурного словообразования является очень характерным для многих современных языков на протяжении всего XX в. В этом смысле показательно увеличение объема словаря сокращений: издание 1963 г. включало в себя 12,5 тыс. единиц, издание 1977 г. —15 тыс., а издание 1983 г. содержит в себе свыше 17 тыс. единиц (Словарь сокращений русского языка. М., 1983). Существуют в сфере неологизмов и другие способы «сокращения», при которых степень идиоматичности повышается. К ним относятся так называемые «компрессивы», например, существительные с суффиксом -к-(а), синонимичные словосочетаниям, — неотложка, электричка, мореходка, читалка, музыкалка, нулевка, запаска, продленка, проблемка, а также имена собственные Ленинка, публичка, Белинка (библиотека), «Комсомолка», «Литературка» и т. д. Возникая обычно в устной речи, такие слова получают очень широкое распространение. Сюда же можно отнести сокращения типа «усечений», например, кибер, баскет, пласты.

1 Котелова Н. 3. Первый опыт лексикографического описания русских неологизмов//Новые слова и словари новых слов. Л., 1978. С. 19.

§ 5. В сфере новообразований имеется еще один аспект систематизации, а именно — разграничение собственно языковых неологизмов, называемых в таком случае каноническими или узуальными словами, и так называемых окказиональных слов, имеющих чисто речевое существование.

Узуальные неологизмы — это слова, возникшие в ответ на общественную потребность, получившие более или менее широкое распространение, ставшие в связи с этим словами воспроизводимыми, т. е. системными. Основная цель их создания — получение новой, необходимой номинативной единицы. Средства и способы создания таких слов — это продуктивные модели (образцы словопроизводства), что и способствует легкому их усвоению, быстрому включению в ряды аналогичных образований.

Главный фактор появления окказионализма — потребность в необычных, выразительных средствах, которая может возникнуть в речи, в особенности в художественной речи. Для образования окказионализмов могут быть использованы мало- или совсем непродуктивные модели, иногда правила модели нарушаются, но это не снижает, а, напротив, часто повышает уровень выразительности такого индивидуально-авторского неологизма. Выполняя художественную функцию в том или ином тексте, окказионализмы не выходят из этого текста, не становятся системными единицами и навсегда сохраняют свойства свежести и новизны именно в данном контексте. Вспомним хотя бы пушкинское «Кюхельбекерно и тошно», «широкошумные дубравы»; щедринские «белибердоносцы», «подслушивательный интерес»; индивидуально-авторские новообразования Маяковского (расколоколить, раскенареить, развидетъся, разэлектричить, расфабричить; выфлажить, вызмеить и т. д.). В виде исключения авторские неологизмы, обычно имеющие социальную значимость, через этап цитирования могут войти в общее употребление, ср.: головотяпство (М. Е. Салтыков-Щедрин), обломовщина (И. А. Гончаров), прозаседавшиеся (В. Маяковский).

Но, как правило, это слова одноразового использования с повышенной экспрессивностью. Г. О. Винокур, описывая авторские неологизмы В. Маяковского, так характеризует их: «Нет сомнения, что изобретаемые им новые способы выражения Маяковский никогда не считал годными к употреблению и необходимыми в общем русском языке. Бессодержательным поэтому представляется мне задаваемый иногда вопрос о том, что из новообразований Маяковского войдет в общеупотребительную русскую речь, — изобретенья Маяковского не имеют такой цели и не для того предназначены. Его новшества несут преимущественно художественную функцию»1. Приведем примеры из прозаических текстов современных писателей: Увидев голод, левее и поневоле; Социальность от бездарности не выручает. Гражданственность не индульгенция за «плоопись» (Е. Евтушенко); У сего постоянные безурядицы службе; Нелидов вовсе не деспот, мягкошляпный либерал (Ю. Трифонов).

1 Виноград Г. Г. О некоторых семантических изменениях в лексике русского литературного языка новейшего времени (1930 — 1970-е годы)//Филол. науки. 1985. № 6.

Винокур Г. О. Маяковский — новатор языка. М., 1943. С. 31.

Потребность в одноразовом, контекстно наиболее удачном слове часто возникает в устной речи. «Мы сами даже не отдаем себе отчета в том, какое множество окказиональных слов создается на каждом шагу в разговорной речи» [2, 69]. Когда устная форма используется в публичной речи, в частности в выступлениях по телевидению, авторские окказионализмы становятся доступными для общего восприятия. Ср. примеры из телевизионных выступлений: Вдруг получается заты к мысли (И. Андроников); Успешливые адвокаты (Ю. Сенкевич); Тогда [в молодости] все было надёжно и надежно (М. Ульянов); Все это театр дает нелобово (Г. Боровик); Обвальный успех (Э. Рязанов); В детстве все воспринимается острее, яснее, промытее что ли (Е. Евтушенко).

Между узуальными, системными словами, в том числе и неологизмами, и индивидуально-авторскими экспрессивными окказионализмами лежит широкая полоса новообразований, называемых потенциальными словами. Они отличаются от узуальных неологизмов тем, что имеют речевой характер, обычно не выходят за пределы разового употребления. От индивидуально-авторских окказионализмов они отличаются тем, что в них отсутствует установка на экспрессивность и образуются они обычно по продуктивным словообразовательным образцам, например, китиха, жирафиха, тритониха, кротиха — по образцу слониха или крокодилята, тарантулята, зебрята, кенгурята и другие — по образцу телята. Очень продуктивными являются потенциальные сложные прилагательные, ср.: молчально-чудный (А. Вознесенский), кротко-тихая (Ю. Бондарев), глухо-пепельно-оранжевая туча (Ю. Нагибин); существительные с суффиксом -ость, ср.: надмирность, славность, хрустальность, расхоложенность, бесчудесность и многие другие, изобретенные современными авторами для разового использования.

Значение потенциальных слов обычно характеризуется малой степенью идиоматичности, поэтому они могут быть понятны и вне контекста. Индивидуальные окказионализмы, имеющие установку на необычность, экспрессивность, могут быть осмыслены только в контексте. В целом между узуальными и речевыми неологизмами нельзя провести четкой грани, так же, как и между окказионализмами и потенциальными словами. Этим и объясняется тот факт, что, несмотря на многие попытки, мы не располагаем пока однозначной классификацией указанных явлений.

Завершая рассмотрение процессов архаизации и обновления словарного состава, остановимся еще на одном аспекте динамизма лексической системы. Утрата каких-то слов и пополнение нашего словаря новыми словами — это та сторона его развития, которая наиболее очевидна и может даже получить внешнее количественное выражение. Но в развитии словарного состава есть и другая сторона, которую можно определить, как внутреннюю, скрытую, но также очень важную. В лексике идет непрерывное семантическое развитие отдельных слов и соответственно столь же непрерывное изменение внутренней структуры лексико-семантических групп, в частности синонимических рядов.

Об изменениях в содержании отдельных слов можно судить, сопоставляя данные толковых словарей русского языка, изданных в разное время. Образец такого сопоставительного анализа дан в статье Г. Г. Виноград1, осуществившей наблюдения над изменением семантических характеристик одних и тех же слов в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова (1936 — 1940) и «Словаре русского языка» (1981 — 1984). Автор отмечает такие явления, как изменение самого содержания значения, приводя в качестве примера слово мемориал (в СУ — 1. 'Книга для записей'. 2. 'Бухгалтерская книга'; в МАСе — 1. 'Архитектурное сооружение'. 2. 'Спортивное соревнование'.). Приводятся многочисленные примеры сужения и расширения семантической структуры слов; так, слова манекен, рецензия утратили некоторые значения, отмеченные в СУ, но отсутствующие в МАСе, а в словах куратор, панель, баллон, ателье, напротив, в МАСе указаны значения, отсутствующие в СУ. Наблюдается выдвижение новых значений на роль основного, например, значение 'высшее учебное заведение' у слова институт дано в СУ как вторичное, а в МАСе — как основное.

Особый интерес в этом плане представляют слова, которые на наших глазах из слов, ушедших или уходящих в пассивный запас, превращаются вновь в активные единицы, наполняясь новым содержанием. В. Н. Сергеев приводит ряд слов, переживших свое «второе рождение» [5]. К ним относятся такие, как династия, гвардия, дружина, дозорный, наставник, варяги и др.

Семантические изменения происходят под влиянием как внешних, социолингвистических факторов, так и внутренних, в частности, под влиянием ближайшего парадигматического окружения слова. «Появление нового слова всегда отражается на значениях других слов, близких к неологизму по своему семантическому содержанию или принадлежащих к тому же лексическому ряду, что и новорожденное слово» [/, 91]. Наиболее плодотворным путем в изучении развития словарного состава языка являются исследования не отдельных слов, а семантических группировок различного объема. Образцы подобного подхода даны в работах В. В. Виноградова на материалах таких пар слов, как передовой и отсталый, сочинитель и писатель, на примере группы слов типа посредственность, знаменитость, известность, бездарность, которая определилась к 20 — 30-м годам XIX в. как лексико-семантический ряд наименований лиц; на примере синонимического ряда обаятельный, обворожительный, очаровательный [/).

Современные описания лексических групп в динамическом аспекте всегда сочетают в себе системный подход с историческими комментариями тех изменений и перестроек отношений, которые характерны для данной группы. В качестве примера можно указать статью, посвященную словам зачинатель, зачинщик, застрельщик (входящих в ряд таких слов, как начинатель, инициатор, основоположник), помещенную в популярном издании «Друзьям русского языка» [3, 9 — 10].

§ 6. Последние десятиле-i ия изучение словарного состава языка ознаменовано очень важным событием — осуществлением систематической фиксации неологизмов и отражением их в специальных «неологических» словарях. Инициатором этого большого и очень важного дела является Словарный сектор Ленинградского отделения Института русского языка АН СССР. Руководитель группы составителей и главный редактор — Н. 3. Котелова.

В течение 60-х годов велась планомерная работа по выборке лексических материалов, главным образом, из периодической печати. В картотеку включались все слова, не отраженные в толковых словарях русского языка. Первым опытом специального словаря неологизмов 60-х годов был словарь-справочник «Новые слова и значения», вышедший в 1973 г. и содержащий в себе 3500 слов \6].

Затем последовали ежегодные выпуски словарных материалов, в которых были отражены новые слова, встретившиеся в текстах одного года. В отличие от словаря «Новые слова и значения» в этих выпусках фиксируются не только такие неологизмы, которые получили достаточно широкое распространение, но и слова

«разового употребления» (окказионального и потенциального характера). Количественная характеристика выпусков:

Такие лексикографические издания дают возможность следить за динамикой пополнения словарного состава русского языка на современном этапе.

Рекомендуемая литература

1. Виноградов В. В. О некоторых вопросах русской исторической лексикологии//Избр. труды: Лексикология и лексикография. М., 1977. С. 69 — 94.

2. Лопатин В. В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М, 1973.

3. Люстрова 3. Н., Скворцов Л. И., Дерягин В. Я. Друзьям русского языка: Книга о развитии современного русского языка, о его месте в социалистической культуре. М., 1982.

4. Русский язык и советское общество: Лексика современного русского литературного языка. М., 1968. '

5. Сергеев В. И. Новые значения старых слов. М., 1979.

6. Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов/Под ред. Н. 3. Котеловой и Ю. С. Сорокина. М., 1971 — 1973.

7. Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов/Под ред. Н. 3. Котеловой. М., 1984.